Книга посвящена исследованию феномена травматических защитных систем психики и психотерапии людей, перенесших психическую травму. Одна из важнейших психологических публикаций последнего десятилетия, книга Дональда Калшеда содержит новую концепцию психической травмы, синтезирующую теории различных психоаналитических направлений.
Написанная опытным аналитическим психологом, она включает в себя богатый клинический материал и будет полезна психологам и психотерапевтам, а также всем, кому довелось соприкоснуться с травматическим опытом.
Об авторе:
Дональд Калшед (Donald Kalsched) - доктор наук, клинический психолог и юнговский аналитик, занимающийся частной практикой в Катоне, небольшой деревне к северу от Нью-Йорка. Он также является почетным членом Межрегионального общества юнговских аналитиков, Института Карла Юнга в Нью-Йорке и Института психоанализа и психотерапии Вестчестера.
Дональд получил степень бакалавра философии в Университете Висконсина в 1964 году. Затем он защитил степень магистра по психиатрии и религии в Союзной духовной семинарии в Нью-Йорке, а в 1972 году получил степень доктора наук по клинической психологии в Университете Фордхэма.
В 1973 году Дональд Калшед стал заниматься частной практикой, а в 1974 году - аналитическим тренингом в Институте Карла Юнга в Нью-Йорке. Он окончил обучение по аналитике в 1979 году с тезисом под названием «Демиан Гессе как пример процесса индивидуации».
В 1985 году Дональд основал Программу профессионального обогащения по теории и практики Юнга с исследовательской группой психотерапевтов, интересующихся творчеством Карла Юнга.
В 1992 году он стал инициатором создания Центра глубокой психологии и юнговских учений, где были организованы курсы аналитического тренинга.
В 1996 году была опубликована книга Калшеда «Внутренний мир травмы: архетипические защиты личного духа». Эта книга переиздавалась 5 раз и была переведена на многие языки.
Отрывок из книги:
Эволюционная теория происхождения Темной Самости
Итак, почему же первобытная амбивалентная Самость, имеющая светлые и темные стороны, представляющая добро и зло, с таким постоянством появляется во внутреннем мире даже у тех пациентов, которые не пережили в полной мере физического или сексуального насилия? Ниже я привожу краткое описание того, как я, в свете моего клинического опыта с пациентами, похожими на нашу юную художницу с ее ужасающих внутренним миром, объясняю эту проблему с эволюционной точки зрения.
Мы должны принять, что во внутреннем мире маленьких детей боль, возбуждение или дискомфортные чувственные состояния быстро сменяются чувством комфорта, удовлетворения и безопасности таким образом, что постепенно выкраиваются два образа самого себя и внешнего объекта, эти ранние репрезентации себя и объекта заключают в себе противоположные аффекты и имеют тенденцию образовывать полярные структуры. Один является "хорошим", другой - "плохим", один -любящим, другой - ненавидящим и так далее. По своим исходным характеристикам, аффекты являются примитивными, архаичными, подобными извержению вулкана. Они быстро рассеиваются или уступают место противоположному аффекту в зависимости от меняющихся условий окружающей среды. Негативные аффекты, связанные с агрессией, ведут к фрагментации психики (диссоциации), в то время как позитивные аффекты и состояние покоя, возникающие, когда мать адекватна в исполнении своей роли посредника между ребенком и внешним миром, интегрируют фрагменты психики и восстанавливают гомеостатический баланс.
В первые годы жизни ребенка механизмы, регулирующие его взаимодействие с окружающим миром и впоследствии развивающиеся в систему эго, целиком сосредоточены в материнском "я-объекте", функционирующем как некий внутренний орган, который служит для переработки (метаболизации) переживаний младенца. Посредством эмпатии мать чувствует возбуждение и тревогу младенца, поддерживает и успокаивает его, именует чувственные состояния и придает им форму, восстанавливая, таким образом, гомеостатический баланс. По мере того как это повторяется вновь и вновь в течение достаточно долгого времени, психика младенца становится все более дифференцированной, он начинает справляться со своими аффектами самостоятельно, то есть появляется эго, способное вынести сильные аффекты и выдержать конфликтующие эмоции. Однако до тех пор, пока этого не произошло, внутренние репрезентации себя и внешних объектов у младенца остаются расщепленными, архаичными и типичными (архетипиескими). Архетипические внутренние объекты обладают качеством нуминозности, они подавляют и являются мифологичными. Они представлены в психике как антиномий или противоположности, которые постепенно объединяются в пары в сфере бессознательного, благостные и ужасающие одновременно; примером такой пары противоположностей служит образ Хорошей Матери, выступающей в "тандеме " с образом Ужасной Матери. Среди множества такого рода coincidenta oppositora* бессознательного можно выделить один центральный архетип, который, по-видимому, символизирует сам принцип единства среди всех антиномичных элементов психики и который задействован в динамике их "вулканической" активности. Этим центральным организующим элементом коллективной психики является, согласно терминологии Юнга, архетип Самости, обладающий как светлыми, так и темными сторонами. Этот архетип обладает свойством экстраординарной нуминозности, встреча с ним может быть сопряжена как со спасением, так и с гибелью, в зависимости от того, какой стороной Самость обращена к переживающему эго. Самость как "единство единств " символизирует образ Бога в человеческой душе, хотя Бог, воплощенный в Самости, является примитивным, mysterium tremendum**, божеством, подобно Яхве Ветхого завета, совмещающим в себе и любовь и ненависть. Целостная Самость не может быть актуализирована до тех пор, пока не развито эго, однако, если констелляция этого архетипа произошла, он становится своего рода "опорой, основанием" для эго и направляют эго в ритмичном процессе реализации врожденного потенциала личности индивида. Майкл Фордэм (Michael Fordham, 1976) назвал этот процесс "циклом деинтеграции - реинтеграции Самости".
Нормальное, здоровое развитие ребенка определяется процессом гуманизации и постепенной интеграции архетипических противоположностей, составляющих Самость, в ходе которого младенец, а позже маленький ребенок, научается справляться с переносимыми переживаниями фрустрации (или ненависти) в контексте достаточно благоприятных (но не идеальных) первичных отношений. В этом случае безжалостная агрессия ребенка не разрушает объект, и он может справиться с чувством вины, преодолеть, согласно Кляйн, "депрессивную позицию". Однако если ребенок пережил психическую травму, то есть был поставлен перед лицом непереносимых переживаний, связанных с объектным миром,- негативная сторона Самости остается архаичной, не персонифицированной. Внутренний мир остается под угрозой дьявольских, нечеловеческих фигур. Агрессивные, деструктивные энергии - изначально необходимые для адаптации во внешнем мире и для здоровой защиты от токсичных "не-я-объектов" -теперь направлены во внутренний мир. Эта ситуация чревата травматизацией теперь уже со стороны внутренних объектов, несмотря на то, что внешняя травматическая ситуация уже давно завершилась.
*Совпадение противоположностей {лат,)
** Ужасающая тайна {лат.)
|
