Я хочу научиться играть в шахматы. «Папа, я буду с тобой играть» — Я настроен выиграть. Я вижу, как отец легко и уверено переставляет фигуры. Я хочу играть как он. Я горжусь им. Мне нравится за ним наблюдать. Отец легко, в три хода, ставит мне мат. Он видимо, доволен собой и нравоучительно изрекает «прежде чем садиться за доску, нужно научиться играть». Слезы душат меня, и я не могу сказать, что я для того и сел, чтобы научиться. Он с явным удовольствием наблюдает мое состояние. Его глаза издевательски сверлят меня двумя острыми буравчиками. Я ничего не могу возразить. Я действительно не умею играть в шахматы. Я больше никогда не беру их в руки.
«А ваш Вовка не знает, когда была Куликовская битва, хотя нам ее задавали» — кричит мой одноклассник, «продавая» меня отцу. В том, что я ничего не знаю, отец и не сомневался. Он одобрительно кивает ему головой и говорит— «вот, что значит настоящий друг, он умеет сказать правду в глаза». Я не знаю куда деться. Под пристальным взглядом я вынужден согласиться, что этот ябеда прав. — Отец вырабатывает у меня мужество признавать свои ошибки.
Я один на один против двух пар насмешливых презрительных глаз. Они «расстреливают» меня за то, что я не прочитал параграф учебника. Я действительно его не знаю. Мне нечего сказать.
«Так, так. Чем ты сейчас занимаешься, «молодой реформатор»? Опять что-нибудь новенькое? Ну, ну» — проницательные глаза неспешно перелистывают мои мысли. «Опять какой-то ерундой занимаешься? Заранее ясно, что ничего не получится». У меня все сжимается внутри.
Конечно, отец опять прав. Все, что я делаю, ерунда. На это не стоит тратить время, как в детстве, слезы норовят брызнуть из глаз. Отец опять смотрит на меня ехидным, насмешливым взором. Я знаю, что он заранее прав.
Я хочу доказать ему, что я лучше, чем он обо мне думает. Но я не могу, так как сам в этом не уверен. Я знаю, что ничего не знаю и многого не умею. Любое дело «ускользает» из моих рук. Иногда мне кажется, что удача рядом. Я представляю, как я гордо демонстрирую свои достижения отцу. Вспоминаю его немигающий, колючий взгляд, и заранее соглашаюсь, что все, чем я занимаюсь ерунда, которая «не стоит выеденного яйца».
Любой человек, предпринимающий попытку достичь недостижимого становится вечным неудачником. Как только становится видна бесперспективность прилагаемых попыток, и очевиден провал изначально проигрышной затеи, ребенка начинают безжалостно критиковать, гневаться, издеваться над его беспомощностью.
Ребенок и так уже «упал духом», по той причине, что не может стать таким, каким его хотят видеть; не может сделать то, чего от него ждут. Едкие насмешки, тонкие колкости, глумление раздавливают ребенка до уровня полной ничтожности. Ребенок соглашается с тем, что он никогда не сможет быть таким «как надо», что он «недоделанный», «выродок», «тюфяк», «бесперспективный» и т.п.
Ребенок пытается понять происходящее и начинает задавать себе и родителям вопросы. Выясняется, что он и родители говорят на разных языках. Взрослые не разговаривают с детьми, а вещают или приказывают, дают непрошенные советы, читают нотации, командуют, повышают голос. Ребенок «отключается» и перестает их слушать. «Взрослые никогда ничего не понимают сами, а для детей очень утомительно без конца им все объяснять и растолковывать». Антуан де Сент-Экзюпери.
Как правило, родители не стараются вникнуть в суть проблемы, волнующей ребенка. Можно выделить несколько стандартных типов словесного реагирования на поведение, заботы, проблемы ребенка:
1 «Замолчи», «Сейчас же перестань», «Чтобы я этого больше не слышал» — категоричные фразы – команды, вызывающие чувство униженности, бесправия
2 «Если не прекратишь, я уйду», «Еще раз повториться, отлуплю» — угрозы отложенного наказания, загоняющие ребенка в еще большую безысходность
3 «Ты должен уважать старших», «Ты должен любить папу и маму» — проповеди и нравоучения, вызывающие раздражение, скуку, вину
4 «Тебе надо пойти и извиниться», «Ты должен дружить с этим мальчиком» — советы, наставления, морализирование - дают почувствовать ребенку его неопытность и глупость, в силу чего ребенок решает, что не может самостоятельно принимать решения, подрывают уверенность ребенка себе, разрушают его чувство собственного достоинства
5 «Я бы на твоем месте…» — готовые рецепты - подчеркивают несостоятельность ребенка перед авторитетным источником, ребенку дают понять, что он не может быть прав, что он хуже «авторитета»; или, наоборот, подчеркивают равенство и одинаковость, создают тождественность с «авторитетом»
6 «Ты ненормальная, если так делаешь», «Не будешь заниматься – будешь работать дворником» — доказательства, доводы, нотации – приводят к созданию искусственных закономерностей и фиксаций в жизни ребенка
7 «Все из-за тебя», «Ты во всем виноват» — критика, обвинения - заставляют ребенка думать, что он плохой на самом деле и от него зависит настроение и самочувствие других людей, что он ответственен за внутренние переживания других
8 «Молодец», «Какая ты умница» — похвала , используемая в качестве «противовеса» наказанию (метод «кнута» и «пряника») – делает ребенка зависимым от одобрения «оценщика»
9 «Дубина», «Свинья» — обзывания, высмеивания - реплики подрывающие значимость ребенка перед окружающими и в собственных глазах
10 «Я вижу тебя насквозь», «Я чувствую, что это все от того…» — догадки, интерпретации – грубое вторжение во внутренний мир ребенка, вызывают у последнего желание спрятаться, отгородиться от внешнего мира, замкнуться в себе
11 «Ты должен мне все рассказать», «Что случилось, я все равно узнаю» — выспрашивания, расследования - подавляют способность ребенка «жить своей жизнью», совершать поступки и отвечать за них
12 «Это пустяки», «Это не важно», «Не бери в голову» — сочувствие на словах, показное внимание, поверхностно-абстрактные призывы – вызывают у ребенка ощущение что он и его проблемы настолько ничтожны, что им не следует уделять внимание, кроме того, развивают «защитную реакцию» «отмахивания» и «прятания» от себя своих проблем
Устав «хорошего» ребенка, утвержденный любящими родителями, содержит всего два пункта:
1 - родители всегда правы,
2 - если они не правы – смотри пункт первый.
Ребенок остается один на один со своей проблемой. У самого ребенка еще не хватает жизненного опыта, чтобы найти «верные» ответы. Ребенок делает первое открытие - разочарование в своей жизни: его никто не слушает и никто не собирается объяснять происходящее. Для окружающих, существующий беспредел – естественное течение жизни.
Окончательно запутавшись и отчаявшись, что-либо понять, ребенок выбирает наиболее легкий и простой путь, он решает «этого» больше не делать, с «тем» больше не сталкиваться, ничем новым и неизвестным не заниматься. Он сам ограничивает свое жизненное пространство и разрушает свою индивидуальность, предавая самого себя. Это гарантия полной несчастий и неудач жизни.
«Быть рабом, в постоянной нищете, на грани крушения и неспособным выигрывать, быть безнадежной жертвой недостижимого совершенства – это сумасшествие; это разрушительно для любого духовного существа и сводит на нет все психические силы существа». А. Уолтер
Еще одним способом подавить ребенка и сделать послушным, является игнорирование. Ребенку как воздух необходимы признание и общение, подтверждение и обсуждение его взглядов, действий и идей «Для духовного существа, его творение – это наиболее высокий уровень проявления компетентности. Помощь – это наивысшая форма обмена и демонстрация его ценностей». А. Уолтер
*****
«Мамочка, я тебе уже надоела»? — Меня застает врасплох неожиданный вопрос. Это действительно так. Она мне надоела и мне хочется побыть одной. Я, путаясь в словах, пытаюсь возразить, что это не правда. Она вздыхает и растворяется в другой комнате.
Я тупо смотрю в одну точку. Я злюсь на себя и не могу ничего с собой сделать.
Я вдруг замечаю разбросанные вещи, полное мусорное ведро и грязный пол. Неужели она не могла прибраться? Чем она была занята целый день? Я начинаю выходить из себя, обзываю ее «неряхой» и «свиньей». Она с испугом, как загнанный зверек, смотрит на меня. — «Я сейчас приберу». Она неловко возит тряпкой по полу, оставляя большие лужи.
Мое терпение лопается. Я бью ее по рукам, выхватываю тряпку и сама домываю пол. Она тихонечко сидит у стенки и делает вид, что ей все равно. Я чувствую, как она сжимается и застывает под моим взглядом. — «Не смотри на меня так». Я пытаюсь себя обмануть, что я не понимаю в чем дело. Я хочу ее уничтожить, испепелить взглядом. Я хочу, чтобы ее не было. Кажется, пора остановиться. Я делаю усилие, и через зубы цежу: «Иди спать».
Утром я делаю вид, что вчерашнего вечера не было.
Мы идем гулять. Какой-то малыш на площадке падает и не может встать. Я улыбаюсь ему и помогаю подняться. — «Отойди от него» - вызывающий взгляд и полные слез глаза. Я растеряна. Мне смешно. Я не понимаю что происходит. — «Ты смеешься надо мной, ты всегда смеешься. Я тебе безразлична. Ну и целуйся с ним». Слова камешками, с металлическим звоном, отскакивают от моего сердца. Оно давно уже покрылось железным панцирем. Глупая девочка, я уже давно не могу никого любить.
«Не ори. Я от тебя устала». Я тяжело иду дальше и стараюсь на нее не смотреть.
«Незамечание», «отмахивание» от ребенка являются «основной причиной его низкой способности к общению, неуверенности в себе, недоверчивости, ощущению небезопасности, страху, беспокойству, низкому мнению о себе, отсутствию самоуважения, отсутствию уверенности, отсутствию способности сосредоточиться и отсутствию целей» А.Уолтер
«Уйди с глаз моих», «ты мне надоел», «замолчи», «мне противно с тобой находиться», «без тебя разберемся», «тебя это не касается», просто молчаливое пренебрежение к вопросу ребенка - далеко не полный перечень умышленного игнорирования и презрения к личности ребенка.
Воспитатель, помещая ребенка в изолированное, замкнутое пространство, пугая ребенка тем, что его «отдадут», «поменяют», «продадут», что он никому не нужен кроме папы и мамы, приводит в действие программы разрушения индивидуальности.
*****
«Мамочка, выпусти меня отсюда! Я никогда больше не буду! Не отдавай меня!» - я бешено трясу дверную ручку. Меня наказали, меня закрыли в темном туалете. Слезы ручьями текут из широко раскрытых глаз. Я пытаюсь увидеть хоть что-нибудь. Я визжу от ужаса. Меня бьет озноб, я не замечаю, как теплая струйка стекает по моим ногам.
Меня хотят отдать. Мама звонит по телефону, чтобы меня забрали в детский дом. Она сказала, что меня не любит, что я злой, гадкий, грязный мальчишка, что ей нужен добрый и ласковый мальчик, который моет руки и целый день играет на пианино. Я все сделаю, только не отдавай меня.
Страх душит меня, у меня нет сил. Я в изнеможении сползаю по стенке и прижимаюсь к двери, продолжая держать дверную ручку. Я наконец замечаю лужу у своих ног. Мне стыдно и гадко, я противен сам себе. Правильно мама говорила, я никому не нужен. Только бы меня никуда не взяли, только бы она передумала. Я затихаю и мелко дрожу всем телом, закрываю глаза и стараюсь не видеть окружающей меня темноты.
Со всех сторон на меня надвигается жуть, она хочет меня уничтожить и съесть. Я представляю Бабу-Ягу, которая выныривает из унитаза и набрасывается на меня. Я чувствую, как она хватает меня за ногу, и начинаю неистово биться и стучать в дверь.
Дверь внезапно открывается, и я кубарем вываливаюсь наружу. Мама удивленно смотрит на меня.
Мне кажется, что Баба-Яга сейчас схватит ее. Я бросаюсь к Маме, обнимаю ее за ноги и исступленно ору: «Это моя мама, не трогай ее. Я не отдам свою маму. Отпусти мою маму».
Мама пытается меня успокоить и гладит по голове. Мне кажется, что это Баба-Яга схватила меня за волосы. Я выворачиваюсь и кусаю ее за руку. Мама вскрикивает от неожиданности и отталкивает меня от себя.
Я вдруг вижу, что это мама, и я сделал ей больно. Я ползу к ней по полу. Сопли, слюна и слезы стекают по моим губам и шее. Я вижу, как мама испуганно и брезгливо пятится от меня. Я ей не нужен. Она хочет от меня избавиться. Что-то резко щелкает в животе, от резкой боли я теряю сознание и падаю лицом маме в ноги, в последнюю секунду я успеваю понять, что это ее ноги и прижимаюсь к ним щекой.
Я прихожу в себя на диване. Меня раздели и укрыли теплым пледом. Я дома. Мама, очень бледная, с красными заплаканными глазами, сидит рядом на стуле. Она несмело улыбается мне — «Как ты? Что с тобой?» «Ты меня не отдашь?» «Дурачок, кому ты нужен. Я просто забыла включить в туалете свет» — ее слова облаком поднимаются вверх и обволакивают комнату матовым туманом.
Мамочка, я никому не нужен, кроме тебя.
«Безобидные» запугивания неоднократно повторяются. Очень часто после подобной психической обработки, особенно если ребенок верит в осуществление вышеперечисленных угроз, он становится очень зависимым от родителей, так как постепенно теряет уверенность в себе и своих силах. Он решает, что без родителей он не выживет, что без них он ничего не значит в этом мире. Так «выращиваются» «маменькины» сынки и дочки. Невинная родительская шутка оборачивается полной несостоятельностью и инфантильностью будущих «взрослых детей».
Часто родители не считают нужным ставить ребенка в известность о возможных переменах в его жизни, решают за него, где и когда ему следует находиться, с кем ему лучше проводить время, чем ему следует интересоваться. Ребенка перемещают, перевозят, не спрашивая его согласия. Получается, что ребенок не владеет своим телом, не может собой распоряжаться, не может быть там, где хочет. Он, его тело, его ум принадлежат родителям. Для духовного существа это служит критерием собственного духовного банкротства и ущербности.
*****
Я лежу с закрытыми глазами и удивляюсь, что меня никто не будит. Я жду протяжного крика «Подъем». Поворочавшись, я вспоминаю, что дома, блаженно вытягиваюсь в кровати и засыпаю опять. У меня короткая трехдневная передышка – я дома.
Я не люблю лето. Родители не знают, куда меня деть на время летних каникул и отправляют на три смены в лагерь. Я почему-то не могу остаться дома. Мне говорят, что дома мне нечем будет заниматься, и я никому не дам покоя. Меня никто не спрашивает, хочу я куда-нибудь ехать, или нет.
Три счастливых дня заполнены суетой и свободой. Родителям не до меня. Они, как всегда, чем-то раздражены и недовольны. Меня все время отправляют гулять на улицу. Я с удовольствием встречаюсь с друзьями, хожу к ним в гости, рассказываю о своих «подвигах», играю в мяч и просто сижу на лавочке, греясь на солнышке и болтая ногами.
Настает день отъезда. Мне совершенно не хочется никуда ехать. Я робко подхожу к маме. «Мам, я совсем не хочу ехать» — «Это что за чудеса? Не выдумывай. Ты же сам согласился ехать, никто за язык тебя не тянул. Ты же знаешь, как дорого стоит путевка» — мама отворачивается и продолжает складывать в сумку мои вещи. Она почему-то забыла, что моего согласия никто не спрашивал, мне просто сказали, что я поеду в лагерь.
У меня на глазах слезы, я боюсь расплакаться, я не хочу появиться перед незнакомыми ребятами с красными глазами. Я мужественно сдерживаю отчаяние и пытаюсь быть веселым. «Ну все, пошли» — папа немного возбужден, он подмигивает мне и торопит всех к машине. По дороге на вокзал папа и мама шутят, старательно не замечая моих надутых щек. «Опять ты чем-то не доволен. Все дети, как дети, а ты ненормальный страдалец» — сердито, глядя в сторону, бросает мама. Мне кажется, что она не хочет, чтобы я оставался дома, она торопится от меня избавиться.
Я захожу в вагон. Слезы катятся по щекам, я не могу их больше сдерживать. «Не «заражай» своими слезами остальных, а то наш поезд превратиться в пятый океан» — сердито выговаривает мне вожатая. Я пытаюсь успокоиться. Мама и папа за окном улыбаются мне и показывают жестами, чтобы я не плакал. Мне кажется, что им очень хорошо вдвоем, без меня.
Когда поезд трогается, я забираюсь на верхнюю полку и пытаюсь понять, почему я не могу быть дома. Неужели мои родители меня не любят. Почему они не хотят понять меня. Почему они не считаются со мной. Неужели я им не нужен. Или все же они любят меня. Наверное, я ненормальный…
Секрет успешного воспитания удивительно прост. Чтобы уберечь своего ребенка от множества бед и проблем нужно совсем немного — позволить ему БЫТЬ. Прежде чем бороться за своего ребенка, следует помнить, что спасают тех, кого вначале уничтожили.
«Лучший способ советовать вашим детям – узнать, чего они хотят, и именно это им посоветовать». Гарри Трумен
Источник: http://www.procesing.ru/articles_1_102.php | 
