Вырваться из плена вины
Автор - Алис Миллер
Хотя многие из писем, которые мы получили, являются, в общем, интересными, мы не можем опубликовать здесь их все, а также я не могу ответить на каждое из них. Эта статья обобщает те пункты, которые я хотела бы привести в ответе.
Иногда меня спрашивают, как я могу быть настолько уверенной в себе в противовес установленным мнениям. В конце концов, я не отношусь ни к какой школе, ни к какому культу, или другому сообществу единомышленников, которые обеспечивают многих людей тем, что им надо считать "правильными" ответами. Итак, на чем основана моя уверенность?
Совершенно верно то, что я доверяю только фактам, которые могу проверить непосредственно на себе. Моя выборка этих фактов основана на моем собственном опыте, и на тысячах писем, которые я получила с 1979 года от читателей моих книг.
Относительно большинства этих писем поражает такая вещь – в них отражено почти полное опровержение действительности людьми, которые их написали. Однако, при взгляде со стороны, связь фактов между собой является четким подтверждением этого опровержения. Эти письма почти всегда пишутся с точки зрения родителей, родителей, которые были полностью не способны, не говоря уже о любви, терпеть своих детей. Детская точка зрения не находит выражения вообще нигде, кроме как в страданиях тех взрослых, которыми они стали, физических симптомах, приступах депрессии, мыслях о самоубийстве, парализующем чувстве вины. Авторы этих писем все время настаивают, что они никогда не подвергались насилию в детском возрасте, что единственным физическим "исправительным воздействием", которое они получили, был случайный удар, вообще без каких-либо последствий, или один-два пинка, полученные вполне заслуженно, потому что иногда они вели себя отвратительно и действовали на нервы своим родителям.
Меня часто уверяют, что в глубине души эти люди были любимы их отцами и матерями, и если время от времени с ними обращались безжалостно, то это было только лишь потому, что просто кое-что слишком беспокоило их родителей, которые были несчастливы, подавлены, не информированы, или возможно, даже алкоголики, и все это только потому, что сами они были лишены любви в раннем возрасте. Таким образом, вряд ли удивительно то, что эти родители быстро теряли самообладание и вымещали свое несчастье и негодование на детях. Такое поведение с готовностью понимается. Самое заветное желание этих детей было – помочь своим родителям, потому что они любили их и чувствовали жалость к ним. Но, тем не менее, как бы усиленно они ни пытались, им никогда не удавалось спасти их от их депрессии и сделать их счастливыми.
Мучительное чувство вины, вызванное этой неспособностью, неумолимо и безжалостно. «Что я сделал неправильно?» - спрашивают себя эти люди. – «Почему я был не в состоянии избавить своих родителей от страдания? Я стараюсь изо всех сил. И то же самое с моими терапевтами. Они говорят мне наслаждаться жизнью, но я не могу, и это тоже заставляет меня чувствовать себя виноватым. Они говорят, что мне следует взрослеть, прекращать воспринимать себя как жертву; мое детство – это прошлое, я должен перевернуть эту страницу и перестать себя истязать. Они говорят мне не возлагать вину на других; иначе моя ненависть убьет меня. Я должен простить и забыть, и жить в настоящем; иначе я превращусь в "пациента в пограничном состоянии", чем бы это ни было.
Но как мне это сделать? Конечно, я не хочу возлагать вину на своих родителей, я люблю их, и я обязан им своей жизнью. У них было достаточно проблем со мной. Но как мне избавиться от своего чувства вины? Оно одолевает меня даже больше, когда я бью своих детей. Это ужасно, но я не могу остановиться, и это приводит меня в отчаяние. Я ненавижу себя за эту навязчивую ярость; я внушаю себе отвращение, когда выхожу из себя. Что мне сделать, чтобы остановиться? Почему я должен все время себя ненавидеть и чувствовать себя виноватым? Почему все эти терапевты были не в состоянии мне помочь? В течение многих лет я пытался следовать их советам, но мне все еще не удается избавиться от чувства вины и любить себя так, как следовало бы.»
Позвольте мне процитировать свой ответ на письмо, в котором были все эти моменты:
"В Вашем первом письме Вы сообщали, что с Вами никогда жестоко не обращались в детском возрасте. В этом же Вы рассказываете мне, что, когда Вы были юны, Вы были жестоки к своей собаке, потому что были испорченным ребенком. Кто научил Вас рассматривать этот факт таким образом? Дело в том, что ни один ребенок на свете не будет жесток к своей собаке без того, чтобы самому испытать жестокое обращение. Но есть целое множество людей, которые воспринимают себя так же, как и Вы, и чьё чувство вины приводит их в отчаяние. Их единственная забота – это не видеть вину своих родителей, потому что они боятся наказания, которое навлекли бы на себя, возлагая вину на тех, к кому она относится. Если мои книги не помогли Вам понять это, я больше ничем не могу Вам помочь.
Только Вы сами можете себе помочь, не защищая больше Ваших родителей от собственных обоснованных чувств. Тогда Вы освободитесь от навязчивого влечения подражать им, ненавидя самого себя, обвиняя самого себя, и описывая самого себя как монстра."
Как люди могут любить себя, если посыл о том, что они не достойны любви, вдалбливался в них на раннем этапе развития? Если их били до синяков, чтобы превратить их в другую личность? Если им было внушено, что они были досадной помехой для своих родителей, и что ничто и никогда в мире не изменит неприязнь и гнев их родителей? Они будут уверены, что они – причина этой ненависти, хотя это попросту неправда. Они чувствуют себя виноватыми, они пытаются стать лучше, но никогда не смогут преуспеть в этом, потому что родители вымещают на своих собственных детях тот гнев, который они должны были подавлять и сдерживать , имея дело со своими собственными родителями. Ребенок был всего-навсего удобной мишенью для этого гнева.
Как только мы понимаем это, мы прекращаем ждать любви от наших родителей, и знаем, почему она никогда не осуществится. Только тогда мы сможем позволить себе увидеть, как нас воспринимали в детстве и почувствовать, как мы пострадали в результате этого. Вместо того, чтобы понимать и сочувствовать нашим родителям, вместо того, чтобы обвинять себя, мы начинаем становиться на сторону поруганного ребенка, которым мы когда-то были.
Это и есть момент, когда мы начинаем любить того ребенка, но эта любовь никогда не может возникнуть без предшествующего проникновения в суть той трагедии, в которую мы были вовлечены в раннем возрасте. Это – когда мы прекращаем преуменьшать наши мучения, и принимаем на себя торжественное соглашение с ними и с ребенком. Двери, запирающие нас от самих себя, внезапно распахиваются.
Но мы никогда не сможем открыть эти двери, просто сказав кому-то: "Вы должны полюбить себя". Человек, получивший такой совет, будет полностью сбит им с толку, до тех пор, пока он (или она) отрезан от осознания того, на что действительно было похоже его детство, и почему правда настолько болезненна.
Мое твердое убеждение состоит в том, что терапия является успешной, только если она может изменить это восприятие и связанный с ним образ мысли. Люди, которые на самом деле добиваются того, чтобы прочувствовать, как они пострадали от отношения своих родителей в детстве, как правило, будут утрачивать сочувствие к своим родителям и обретать любовь к себе.
Они будут взращивать свои теплые чувства к детям, которыми когда-то были. Но чтобы преуспеть в этом изменении восприятия, нам нужен свидетель, который полностью принимает сторону ребенка и, не колеблясь, обличает деяния его родителей. Список часто задаваемых вопросов http://www.alice-miller.com/articles_en.php?force=faq может помочь установить, способен ли терапевт это осуществить.
Я полагаю, что те терапевты, которые отождествляются (солидарны) с родителями, могут быть опасны. Но по-настоящему компетентные свидетели могут помочь нам отказаться от самоотречения и смело встретить наше собственное прошлое, так, чтобы мы смогли, наконец, оставить его позади без чувства вины.
01 октября 2005 |
